День рождения: 05.06.1956 года
Место рождения: Москва, Россия
Гражданство: Россия
Вячеслав Никонов: «Для меня Молотов был не членом Политбюро, а просто дедом»
Доктор исторических наук. Входил в команду Горбачева, был депутатом Госдумы. Теперь — президент фонда «Политика».
Вячеслав Алексеевич, несколько слов о себе, об образовании, карьере.
— Я окончил исторический факультет МГУ, доктор исторических наук. Входил в команду Горбачева, был депутатом Госдумы. Теперь — президент фонда «Политика».
Вы в Думе были, по-моему, всего один срок. Обычно оттуда добровольно не уходят…
— В Думу я прошел по партийному, я бы сказал, неправильному списку — от партии Шахрая «Единство и согласие». Поэтому через два года ушел оттуда.
Но сейчас вы довольно известный человек, могли бы самостоятельно пройти в Думу, вне всяких списков.
А пакт, кстати говоря, не был подписан секретно, он был ратифицирован Верховным Советом, хотя сам Верховный Совет не играл в то время никакой роли. Другое дело, что к пакту были приложены секретные протоколы, которые разграничивали сферы влияния «подписантов». Через месяц после пакта с Германией был подписан второй договор, к которому прилагалась карта, и там проводилась граница интересов Германии и СССР. Эта карта была опубликована в газете «Правда» в конце сентября 1939 года, хотя потом, в перестроечные времена, и протокол, и эта карта были объявлены секретными, и деду посмертно была поставлена в вину эта секретность. Лучше даже не быть им (смеется).
Какова главная задача вашего фонда?
— Основная его задача, как и задача всех фондов, — сделать мир более совершенным, обеспечив при этом приличную жизнь своим сотрудникам.
Откуда ваш фонд берет средства для существования?
— Он поддерживается российскими компаниями. Кроме того, мои сотрудники зарабатывают деньги, участвуя в разного рода проектах, мы, в частности, готовим избирательные кампании, имеются какие-то лоббистские проекты и так далее.
Прожиточный минимум в России в настоящее время около 2000 рублей. Должен сказать, что я тоже пишу книгу о деде. Написал уже 800 страниц, застрял на 1921-м годе, конца и края не видно. Доведу события до 1930 года и издам первый том.
— В здании бывшего ЦК комсомола, там сидит сейчас с десяток общественных организаций. Здание принадлежит мэрии Москвы.
Я думаю, вы согласитесь, что в демократическом государстве у власти должна быть конструктивная оппозиция. Есть ли такая сейчас в России?
— Согласен с вами, и оппозиция у власти есть — это компартия. Насколько она конструктивна — трудно сказать, и когда она была более конструктивна — сейчас или при Ельцине. Во всяком случае, сейчас она меньше мешает. В 90-е годы Дума, и оппозиция в ней, преобладали над Кремлем, не давая принять ни одного жизненно важного закона, сейчас Дума и Кремль могут работать вместе.
Вы не назвали партию Жириновского, Вячеслав Алексеевич…
— ЛДПР никогда не была оппозиционной партией, а была партией конъюнктурной. Пока что «Единая Россия» работает над тем, чтобы опередить коммунистов на будущих парламентских выборах. У коммунистов рейтинг выше: 30 и 20% соответственно, к выборам рейтинги могут измениться. Надеюсь, «Единая Россия» когда-нибудь станет правящей партией, тогда в России будет партийная демократия. А сейчас, к сожалению, у нас нет партийной власти вообще, как нет и правящей партии.
Делая вид, что она в оппозиции к власти, партия Жириновского приносила власти большую пользу: это псевдонационалистическая организация, и она препятствовала появлению на политической арене сильной националистической партии. Не прекратит ли создание партии власти «Единая Россия» в ближайшем будущем существование любых оппозиционных партий в России?— Такого, конечно, не будет.
А какая же партия станет в оппозицию к правящей и будет способна отстранить ее от власти?
— Одной оппозиционной партии не будет. Обычно количество оппозиционных партий определяется характером избирательной системы и временем. У нее был сердечный приступ, случившийся после того, как она прочитала в одной из наших газет, что отреклась от арестованной Сталиным матери, Полины Жемчужиной. Это было подлое вранье. Кто она была по специальности?
— Конечно. Я отношусь к ней двояко. Чуев действительно приезжал к деду и, гуляя, беседовал с ним. Но при этом держал — в тайне от собеседника! — в кармане диктофон.
— В основном, это профессура, академические круги. Среди американских политиков наших эмигрантов пока, к сожалению, нет.
Что вы думаете о русской эмиграции в Соединенных Штатах?
— Должен сказать, что проблема организации диаспоры для России очень актуальна, но российская диаспора, где бы она ни была — в Америке или, скажем, в Австралии, — крайне неорганизована. Сейчас, на мой взгляд, имеются предпосылки для большего ее единства — хотя бы потому, что нынешняя эмиграция из России никаких претензий к ней не имеет.
Вячеслав Алексеевич, не могу не затронуть вашего родства с Молотовым. Вы его внук, то есть сын…
— Светланы Вячеславовны Молотовой. Она была единственной дочерью Молотовых.
Ваша матушка унаследовала долголетие отца?
— К сожалению, нет. Дед дожил до 96 лет, а мама умерла уже в перестроечное время, в 1986 году, 60 лет от роду. Россия по характеру избирательной системы больше похожа на Германию: две-три крошечные партии наряду с двумя основными. Какая партия будет основным оппозиционером «Единой России», способной сменить ее у власти, пока трудно сказать. Перейдем к международным делам.
— Историком, всю жизнь проработала в Институте всеобщей истории Академии наук.
Как вы относитесь к Молотову? Он ведь около 50 лет был членом Политбюро — высшего органа преступной власти?
— Для меня он был не членом Политбюро, а просто дедом. Если бы Советский Союз не подписал его в 1939 году, война с Гитлером началась бы тогда же, в 39-м. Оккупация Польши была предрешена, вопрос стоял только о том, где германская армия остановится — восточнее Варшавы или пойдет дальше на Москву. Вот и весь выбор, который СССР имел в тот момент. Пакт, повторяю, — это договоренность о том, где немцы остановятся, то есть он был достаточно разумным.
— Конечно.
Я читал книгу Серго Берии «Мой отец Лаврентий Берия». В ней он полностью своего отца обеляет.
— Это очень смешная книга именно с этой точки зрения. Ваши сотрудники его имеют?— Уверяю вас, — мои сотрудники, а их около 15 человек, — имеют гораздо больше прожиточного минимума. Понятно. Где территориально расположен ваш фонд? Я стараюсь идти не от эмоций, а от документов. В открытом в настоящее время в Российском государственном архиве личном архиве Молотова около 1600 единиц хранения. Я бы хотел заниматься книгой больше, но времени, к сожалению, нет. Первый том постараюсь все-таки в этом году закончить.
Спрошу вас о том, что вы, на мой взгляд, в своей книге не имеете права опустить — о пакте Риббентропа-Молотова.
— Это был абсолютно вынужденный шаг. Когда он умер, мне было 30 лет, так что я не только успел посидеть у него на коленях, но и поносить его на руках (смеется). Это был живой человек, который ко мне очень хорошо относился. Таким образом, в вашей оценке деятельности Молотова всегда будет присутствовать то, что он ваш родной дед? Ко многому в деятельности деда можно придраться, но не к подписанию этого пакта.
Но пакт был секретным, правильно?
— В те времена не было такого понятия, как публичная дипломатия. Многие страны имели секретные договоры.— У меня нет желания повторять опыт сидения в Думе. Два года, проведенные там, способствовали только моей деквалификации. Для того, чтобы быть депутатом Российской Госдумы, вовсе не обязательно быть доктором наук.
Я учился в МЭИ, который до 1957 или 1958 года носил имя Молотова. На моих глазах слова «им. В.М. Молотова» с фронтона здания срубали. На факультете автоматики и телемеханики МЭИ учился Феликс Чуев, ставший потом довольно известным поэтом и написавший книгу «Беседы с Молотовым». Вы ее читали?
Каковы, на ваш взгляд, отношения наших стран, Америки и России?— Безусловно, война в Ираке нанесла этим отношениям значительный ущерб. Он определяется очень жесткой позицией, занятой Россией, по отношению к этой войне. Чуевская манера подачи материала опускает человека. Этого я Чуеву не простил. С другой стороны, в своих беседах с дедом Чуев зафиксировал некоторые моменты, которые не удержала моя память… Последний вопрос, Вячеслав Алексеевич: вы с нашей эмиграцией здесь встречаетесь? Не очень этично, согласны? Одно дело — вы беседуете приватно, за обедом или на прогулке, другое — даете официальное интервью. Даже незавизированное интервью лучше, чем такая, исподтишка записанная «беседа». Дед текста, естественно, не видел, не правил, даже не подозревал о его существовании. Поэтому в этой книге дед предстает недалеким человеком.
Я бы предпочел, чтобы эта позиция была ближе, скажем, к китайской, которая осудила войну, но не так жестко. Моя нынешняя поездка в США настроила меня скорее на оптимистический лад: наши отношения будут развиваться, с обеих сторон есть желание преодолевать разногласия, поэтому я считаю, что [в ближайшем будущем] мы станем свидетелями определенного улучшения наших отношений. Несколько слов о цели вашего визита в Соединенные Штаты.— В этот приезд я выступал в Вашингтоне, в Институте международных политических исследований, затем читал лекцию в Гарвардском университете, а вчера выступил в Совете по международным отношениям в Нью-Йорке.
