Гражданство: Россия
Спартаковский сочувствует Наполеону
В Сочи перед ответным матчем с «Аяксом» Васильков думал, что сойдет с ума. В Москве, в стационаре, остался заболевший Писарев. Такие в «Спартаке» не приживаются… Но он как всегда, не дрогнул. И к ответной еврокубковой разборке с «летучими голландцами» все недавние пациенты были в полном порядке. Что и подтвердилось результатом.
Перед первым полуфиналом с «Интером» картина была примерно та же. Может, только чуть мрачней. На сей раз под вопросом «сыграют — не сыграют» оказалось уже семеро — Кечинов, Ананко (обоих по этой причине не оказалось в составе во встрече с «Зенитом»), а также Ромащенко, Хлестов, Титов, Цымбаларь и Ширко. И в своем номере миланского отеля «Брун» эскулап российских чемпионов метался, как загнанный в угол зверь. Но в день матча я застал его с безмятежным лицом лежа спокойно читающим очередной исторический роман о житии Наполеона.
- Раскидал лазарет, — не без удовольствия сообщил Юрий Сергеевич. — Считай, сделал себе подарок к пятидесятилетию.
- Из них сколько врачуете? — интересуюсь я по такому торжественному случаю, явному поводу для интервью с человеком, отвечающим за здоровье самой народной команды.
В середине первого тайма Димка ломает ногу. Слава богу, перелом не такой, как у Дрожжина. Но достаточно тяжелый. Его тут же отправили в местную клинику, а мы сразу же после матча должны были вылетать домой.
- Думаю, прежде всего потому, что не перевелись еще на Руси порядочные люди. «Светя другим, сгораешь сам!» — таков девиз нашей профессии. И это не патетика. Я с детства мечтал стать великим хирургом.
- …А в итоге оказались футбольным врачом.
Врачи настаивали на госпитализации. И я, честно говоря, оказался в растерянности: с одной стороны, везти игрока в таком состоянии опасно, с другой — он находился в шоке и оставлять его не хотелось. Решил рискнуть: освободил ему в салоне самолета четыре места, приладил капельницу.
Вначале пять лет отработал в Калуге хирургом-травматологом. Потом женился, перебрался в Москву, где мне неожиданно предложили заниматься проблемами пребывания человека в космосе. Но мне не хотелось менять специальность.- Да во всем. Для начала предстояло сменить привычный белый халат на спортивный костюм. Если раньше пациенты стучались в мой кабинет и спрашивали, можно ли войти, то теперь все выходило наоборот — по долгу службы я вынужден сам был постоянно интересоваться их здоровьем, звонить им домой. Кроме того, в отличие от прошлой деятельности, где можно было лечить спокойно, без спешки, теперь требовалась супероперативность, поскольку от нее зависела быстрота возвращения игрока в строй, а значит, и результаты команды.- К счастью, нет. Хотя вот с Радченко осенью 91-го неприятная история вышла. Я уже в ту пору работал в «Спартаке», который играл в Афинах на Кубок УЕФА.
Покойный Александр Александрович Севидов принял московский «Локомотив» и пригласил в команду.
- Вы были знакомы раньше?
Даже не встречались. Обо мне ему рассказали тогдашние динамовские игроки: Маховиков и Казаченок, лечившиеся у меня в диспансере. Полночи я не спал, обдумывая предложение Севидова, а к. утру решил — рискну!
- В чем же состоял риск?
Мне посоветовали обратиться к главврачу первого физкультурного диспансера Льву Маркову. Встретились, поговорили. Я рассказал о себе.
- А многие представляют жизнь футбольного врача более спокойной…
- Я и сам так думал по наивности когда-то. Но в первый же день на базе Севидов показал комнату с кроватью и заявил: «Вот здесь, Юрий Сергеевич, и будешь жить. От тебя теперь, дорогой, все у нас и будет зависеть». С того момента я обязан был отвечать за любую мелочь, связанную со здоровьем команды, начиная от кухни и заканчивая температурой. Меню составить, чтобы всем угодить, проверить качество продуктов, помнить о привычках футболистов, знать ситуацию в их семьях — все это вошло в круг моих новых обязанностей, хотя на первый взгляд к медицине это имеет весьма отдаленное отношение.
- Дебют-то свой на новом поприще помните?
- Еще бы! Казалось бы, ничто особенное его не сопровождало. Но одно не забуду: когда я выбежал на поле запорожского стадиона «Металлург» помочь получившему ушиб Толе Сальникову, то, раскрыв чемоданчик и подняв голову, вдруг увидел вокруг себя с десяток возбужденных, перекошенных от напряжения лиц своих и чужих игроков. И меня впервые как бы обдало жарким дыханием футбола. Что делать?! Я ему уже не помощник. Нужна «Скорая’» Пулей бегу на другой конец стадиона. А в машине ни врача, ни санитара, ни водителя — пошли покурить.
И за чашкой чаю, поговорив о том о сем, предложил с ним поработать. Только потом я узнал, что Константину Ивановичу меня рекомендовал Севидов, которого вынудили уйти в отставку «за необеспечение выхода «Локомотива» из первой лиги в высшую».- И сколько уже на вашем спартаковском счетчике сезонов настучало?- Сейчас шестнадцатый пошел. Именно в ту секунду я понял, чем мне предстоит жить и в каких ситуациях можно оказаться.- Цейтнотные случались?- К несчастью. Как сейчас помню, 3 мая 87-го года «Локомотив» принимал «Ротор». Счет шел на минуты. Наконец-то примчался шофер. Больше ждать никого не стали и полетели в ближайшую больницу. Тяжелейший случай. Парню потом больше десятка операций пережить пришлось. Вопрос стоял об ампутации. Но тогдашний министр путей сообщения Конырев позвонил академику Чазову: «Делайте что хотите, но ногу сохраните».
- А вы уже как врач оказались вне игры?
- Вот это больше всего и мучило. По сей день сомнения гложут: все ли я тогда правильно сделал? А с другой стороны, чем я мог помочь, когда требовалась срочная операция?.. Потом уже, когда выяснилось, что Женя останется инвалидом, поехал к тогдашнему председателю Фонда Яшина Отари Квантришвили и все ему рассказал. Тот, не говоря ни слова, вынул из кармана десять тысяч (по тем ценам — стоимость самых дорогих ‘Жигулей») и протянул мне. Я хотел было расписку написать, а он, вздыхая, только махнул рукой: «О чем ты говоришь, Юра. Парня жалко…»
- Больше ничего подобного не случалось?
И сразу же написал заявление.- Когда же пришел черед футбола?- В 81-м.- С семьдесят шестого. Так что, считай, двадцать второй год пошел.- Ну тогда, может быть, вы просветите, почему и по сей день в медицинский такой сумасшедший конкурс, хотя всем известно, что его выпускники в подавляющем большинстве будут вести в этой жизни борьбу за существование? — начинаю беседу с социального и, похоже, неразрешимого в обозримом будущем вопроса.- И не жалею. Поскольку помогаю не только своим нынешним пациентам, но и тем сотням тысяч, которые болеют за них.- В своей нынешней роли вы оказались сразу же после института?- Гораздо позже. Так и полетели.
- А в «Спартаке» вы как оказались?
- Неожиданно, в конце 88-го, позвонил Бесков и пригласил в гости. И в самом начале матча нашему защитнику Жене Дрожжину ломают ногу. Я много повидал подобных травм. Но тут ему раздробили не только кость, но и разорвали сосуды.
Я же уверен — после главного тренера вся ответственность за команду на плечах врача.- Коллеги из других команд с этим согласны?- Думаю, да. Впрочем, у нас не только мнения, но и проблемы общие: слабенькое медицинское оборудование, фармакология…
И по сравнению с «Интером» или тем же «Аяксом» российская футбольная медицина на уровне каменного века находится.- Футбольные врачи суеверны?- Я — да. Когда с помощью выбегаю на поле, только с левой ноги на него ступаю.- Какой же из них самый памятный?- Прошлый. После него мне, почетному железнодорожнику СССР, которым я стал в «Локомотиве», на сцене Кремлевского Дворца съездов впервые вручили золотую медаль чемпиона.- Почему же раньше этого не происходило? Ведь «Спартак» за это время частенько золото выигрывал.
- Это точно — раз при мне чемпионом тогда еще Союза становился и пять сезонов — России. Но отметили мою к этому причастность только в прошлом. Сам иногда задумываюсь почему. Скорее всего прежде нашего брата, футбольного врача, футбольные чиновники считали людьми, наград не заслуживающими.
В отличие от многих люблю число «13″. Если по дороге на стадион попадется эта цифра на стене дома или троллейбусе — уверен: сегодня выиграем. Хотя вот этой зимой аккурат 13 января простудился.
…С легкой руки балагура Тихонова Василькову в команде присвоено звание «профэссор» — за солидность, обстоятельность, умение выходить из любых медико-футбольных ситуаций. Сам же Юрий Сергеевич, когда к нему так обращаются, смущенно улыбается — перебарщиваете, мол, ребята. Скромный он по жизни человек. И считает, что именно этого качества не хватало его любимому историческому герою Наполеону Бонапарту.
- Не потянул бы он в нашем, футбольном деле, — вздыхает порой «профэссор». — Слишком уж был «звездной болезни» подвержен. В контрольной встрече с ростовчанами получил сильнейший ушиб плеча Хлестов. А прилетевший позднее остальных Ананко на первом же занятии дернул мышцу. Ну а к концу сбора и вовсе начался полный дурдом — по два раза в день приходили к нему мерить температуру Тихонов с Титовым. Моментами мне казалось, что уже и самому спартаковскому врачу впору вызывать «скорую».
