Холодная война была странным временем перехода от войны к пониманию того, как жить не воюя. Когда я приехал в США в 1991 году, я понял — да, мы были разными цивилизациями и совершенно не понимали друг друга. Но… как близки мы были идейно. У нас был страх друг перед другом, но не было желания начать войну.
МОЙ ОТЕЦ ХОТЕЛ ПОТРОГАТЬ РОКФЕЛЛЕРА
Вот уже второй десяток лет проживающий в США Сергей Никитович недавно представил на суд читателей свою новую книгу — «Никита Хрущев и создание Супердержавы».
Единственный сын Никиты Хрущева Сергей Хрущев, почетный профессор университета Брауна в США, сегодня занимается в основном тем, чем занимался его папа, — холодной войной. С той разницей, что сын ею увлечен в научном плане — как историей. Вот уже второй десяток лет проживающий в США Сергей Никитович недавно представил на суд читателей свою новую книгу — «Никита Хрущев и создание Супердержавы».
С Сергеем ХРУЩЕВЫМ корреспондент «Известий» Алла БОРИСОВА побеседовала в Иллинойсском университете, где он представлял свою книгу.- Вам не кажется, что времена холодной войны могут вернуться? К примеру, агрессивные интонации в прессе порой напоминают о старых временах.- Не думаю.Сергею было 20 лет, когда отец пришел к власти. Он учился, потом работал инженером, впоследствии стал директором института, занимался ракетостроением и кибернетикой. Много путешествовал с отцом и был, как правило, молчаливым свидетелем исторических событий в России и в мире.
Что такое холодная война? Она велась двумя идеологиями, которые больше не существуют. Ведь тогда нужно было мир поделить. А сегодня у России бюджет не тот.
Год рождения: 1935
Гражданство: РоссияЕдинственный сын Никиты Хрущева Сергей Хрущев, почетный профессор университета Брауна в США, сегодня занимается в основном тем, чем занимался его папа, — холодной войной. С той разницей, что сын ею увлечен в научном плане — как историей.
О Лысенко, например. Я пытался доказать, что генетика существует, а он был убежден, что его советники лучше знают, что ее быть не может. Он меня тогда чуть из дому не выгнал.- Возвращаясь к вашим воспоминаниям об отце… Какой период кажется вам наиболее интересным?- Знаете, он был увлекающимся человеком, и каждый период был ему интересен. Вот, например, децентрализация. Сталин умер. А отцу сообщили, что ракета сможет достичь Америки.
- Отец никогда не думал, что война возможна?
Ботинок слетел. А он же был полным человеком и нагибаться не стал. Ботинок поставил рядом, на стол. И в какой-то момент захотел вмешаться в обсуждение.
Да и отношения со Штатами мы начали строить как раз в 60-е годы. Мы наконец увидели друг друга. Те же лица, те же глаза… Отцу, помню, представили Рокфеллера, и он был просто поражен. Все говорил: «Надо же, выглядит совсем как мы!». И даже захотел его потрогать.
- Они с Эйзенхауэром хорошо понимали друг друга?
Он начал готовить эту реформу, и если бы она удалась, у нас рыночные отношения появились бы значительно раньше.Мне обычно говорят на это: «Нет, он не смог бы на это пойти.» Не уверен. Да, он был убежденным коммунистом, но мог бы, скажем, заявить: «Возвращаемся к ленинским заветам». И все в порядке.
Что такое пропаганда
Никогда не хотелось его поправить, как-то повлиять?
- Мне было 20 лет тогда… Все-таки разница в возрасте. На людях я никогда не возражал отцу, а вот потом мы много гуляли и беседовали.
- Он был строг?
- Да нет, он был очень мягким человеком, любил людей, но, знаете, когда занимаешь такой пост, не всегда нравится, когда тебе возражают. Иногда спорили до хрипоты.В начале XX века Россия была слабой страной. Мы окрепли, выросли в супердержаву. И до самой смерти Сталина жили в страхе, что Америка начнет войну, — это был синдром первых немецких атак 41-го года. Как Перл-Харбор для американцев.
- Но ведь сколько курьезов нам известно! Например, в гостях у премьер-министра Великобритании он, стоя у камина и беседуя с женой премьера, сказал (вы сами рассказывали на лекции): «А вы знаете, сколько ракет нужно, чтобы разнести весь ваш остров? Не знаете? А я знаю… И мы можем это сделать!».
- Ну, я тогда понял, что это тоже такой прием дипломатии. И кстати, этот разговор потом сыграл свою роль.
- А знаменитая история с ботинком в ООН?
- Знаете, что самое интересное? Вот я вам сейчас объясню, что такое пропаганда. Вы видели своими глазами, как Хрущев стучал ботинком по столу в ООН? Нет? И никто не видел.- Да, это верно.- Отец искренне считал, что у нас скоро настанет замечательная жизнь, гораздо лучше, чем в США. И тогда зачем воевать? Он хотел вкладывать деньги в экономику, сельское хозяйство. Какая там война, когда экономика России составляла 1/3 американской… И меня пригласили на конференцию в Гарвард. Шел 89-й год, и КГБ не желал меня выпускать даже на неделю. Через Горбачева все же удалось выехать. На снимке другой. Оказывается, в Нью-Йорке тогда было жарко, и ему купили какие-то сандалии, американские, наверное. Вот в них он и был. (Сергей Никитович, видимо, тут все же говорит о другом эпизоде. Имеются кадры кинохроники, на которых Никита Хрущев именно стучит ботинком в зале заседания ООН. — Прим. «Известий»)
- И где они сейчас?
- Сгнили. Сын в них копался во дворе дома, ну и где-то они в земле…
Возвращаясь к ленинским заветам?
- Как складывался ваш американский путь?
- С какого-то момента мне стало интересно то, что происходит в стране и в мире. Взял отпуск в институте и написал книгу «Пенсионер союзного значения». Начал махать этим ботинком, привлекая внимание. Вот и все. Но что интересно: мой лондонский издатель попросил найти этот исторический ботинок, я нашел пару, в которой он уезжал тогда в США, и отдал. И потом вдруг выяснилось, что это не тот ботинок. И я после этого получил приглашение от института Кеннеди в качестве почетного «fellow». А я тогда английского не знал, полез в словарь и увидел, что fellow — это приятель. Ничего не понял, конечно. И уже потом, когда приехал, увидел, что уже готова квартира, офис, зарплата. Там я работал в течение семестра. Я не собирался жить в США. Но дела нашего министерства развалились, и я остался.
Я знаю людей, которые жизнь положили, ожидая американского вторжения с Аляски. Туполев в свое время честно сказал Сталину, что не сможет построить ракету, которая долетит до Америки и не будет перехвачена. Но нашелся человек, который сказал: «А я смогу». И работы начались, деньги пошли…
- Абсолютно! Оба даже слышать не могли о войне. И все время обсуждали, как вести себя с военными, которые что в СССР, что в США все время просили денег.- Вам приходилось много ездить с отцом. Ведь он активно искал, думал, что делать. Лазил, например, в шахты в Югославии, все пытался понять, что это за демократический социализм такой. Ведь он и партийное руководство пытался превратить в современных менеджеров.
- Но менять систему он бы не стал.
- Ну что такое система? Ведь дело не в названии, дело в том, что система должна работать лучше. Трудно домысливать несостоявшуюся реформу, но, может быть, в 70-е мы бы с нашей нефтью и экономической реформой обогнали бы Америку?
- История не терпит сослагательного наклонения.
Потому что этого не было. Я вам могу рассказать, что было. Идет рутинное совещание. В какой-то момент журналисты окружили отца, и кто-то наступил ему на ногу.
