День рождения: 15.04.1942 года
Место рождения: Москва, Россия
Дата смерти: 05.12.2011 года
Место смерти: Москва, Россия
Гражданство: Россия
Советская власть нас ограбила
Геннадий Олегович по части баек — настоящий ас. И про Константина Ивановича Бескова все-все тебе расскажет. И параллельно как второй тренер трудился.- И как с арабами работалось? Несладко?- Очень тяжело было. Во-первых, футбол там непрофессиональный.
Так давно должно было быть. Можешь писать, можешь нет, но я своим близким говорю: «Советская власть нас, футболистов того времени, просто ограбила». Ибо они использовали нашу молодость, наше мастерство, наше здоровье — и не оплачивали это так, как во всем мире.
Когда заканчивал, тарифы еще раз подняли. Зарплату-до 250 (а игроку сборной — вообще до 300). Победа стала стоить 150. На руки, за вычетом налогов, 135 получали.
- Суточные, я читал, тогда в сборной были 3 доллара…
- Верно. В 70-м нам после чемпионата мира как раз по 3 доллара за 40 дней начислили. В сумме — 120. Ни за победы, ни за выход из группы ни копейки не дали… Не выполнили условие: показать результат не хуже, чем на предыдущем первенстве (хотя бы четвертое место занять). Уругваю проиграли — 0:1. Вот если бы прошли, заплатили б тогда и за победы на самом чемпионате, и даже за товарищеские игры. А так все — в кассу спорткомитета, в доход государству…
- А сколько обещали-то за полуфинал?
- Так-так-так, это сколько уже прошло — почти 30 лет… Помню, что о-чень много.
- Много?!
- По тем временам — много. Кажется, две тысячи долларов — представляете, что это такое тогда было? Вот примерно такая сумма нам и светила… Впрочем, что это все о «бабках» — мы же тогда не только за деньги рубились, но и за престиж! Если в сборную, скажем, попал -ты уже знаешь: на твоей позиции лучше тебя в стране никто не играет. Значит, или Первый номер в Советском Союзе, или второй.
- Ну а команды с кошельком потолще неужто сманить не пытались?
- Меня очень активно приглашали в Донецк, когда тренером в «Спартаке» был Гуляев. В 66-м. Я отыграл уже пять лет в «Спартаке», но после того сезона заявил: «Я с этим тренером работать не буду. Ни слова не говоря — в запас. Ну как можно второго человека в стране на своей позиции так задвигать? Ты хоть подойди скажи: «Ты свое отыграл, парень. Все-таки 33-й год пошел. Спасибо…» Или — наоборот: «Поддерживай форму. А хочешь — на две шахты сразу, на самые лучшие. А ты туда приходить будешь только в ведомости расписываться. (Ну а тогда-то шахтеры много получали.) Квартиру тебе Министерство угольной промышленности даст шикарную. В Москве! Только давай в «Шахтер» переходи…» Отвечаю: «Не надо мне денег. Не то чтобы они меня не волнуют — но это не главное… Я все-таки спартаковец! Уберут тренера — тогда я к вам не поеду». И не поехал…
- Несмотря на то, что в Москве меньше платили.
- В три-четыре раза меньше. Особенно если сравнивать с такими городами, как Баку, Ташкент, Ереван, Тбилиси… Киев — тут вообще разговаривать нечего. Или «Днепр» тот же. Там страшные суммы получали! Но они-то за границу один раз в год выбирались, а «Спартак» — пять-шесть. А если тебя еще и в сборную берут — это ты уже получаешь больше, чем они. Правда, для этого надо было там что-то купить, а здесь потом продать. Ну как у челноков нынешних …
- Сейчас это — законный бизнес. А раньше со всеми этими делами можно было на хорошенькие неприятности нарваться.
Не подойдешь — извини…»- «Понятно, Константин Иваныч, какой разговор!» Короче, два сбора прошли — и еще два с половиной года, пока его не сняли, я с ним работал, На мне в основном организационная работа была — чтоб у него голова не болела за это. Каждый вечер докладывал ему.- Я слышал, тяжело у Бескова в подчинении? Но сам факт задержания — неприятно.
- А были случаи, когда футболисты на таможне попадались?
- Да, в 71-м классический случай был. Когда из Франции приехали … Там получилось как: нас в одной гостинице поселили с танцорами-моисеевцами. Причем гостиница была шикарная, в центре города. Мы уезжали на тренировку примерно в 11 утра. И они в это же время приблизительно — на репетицию. Стоят Симонян и Моисеев. И такая картина: они говорят-говорят — да вдруг как расхохочутся. Заходит наш тренер в автобус. Мы спрашиваем: «Никита Палыч, расскажите, как он вас рассмешил?» Он рассказывает: «Да понимаете, я ему говорю: «Игорь Александрович, какие же у вас артисты! Как у них мастерство отточено! А мои же… Ничего у них по большей части не получается. Иногда недорабатывают. Иногда сачкуют…» А в ответ: «Да вы что, Никита Палыч! А я как раз футболистов ваших ставлю в пример. Говорю, они вот в такую погоду (а был ноябрь или декабрь) сейчас пойдут тренироваться, возиться в грязи, в слякоти. А посмотрите, как они бьются! Как работают! Не то, что вы — беременные коровы, в зале не можете два движения выполнить…»
Ну так вот. Они там к моменту нашего приезда жили уже два месяца. Быстренько с нашими ребятами перезнакомились. И говорят: мы нашли фабрику одну, с которой мохер отпускают — по франку моток. Мама дорогая! Значит, считаем: на доллар — пять мотков. Здесь этот мохер — по пятнадцать рублей стоил. Но до рамы всего метров семь оставалось, думал: все, сейчас кладу… И вот едем в поезде домой. Комментатор Владислав Семенов меня спрашивает: «Ну ладно, Янкин три не забил — не такой уж большой мастер.
И как раз игра с Италией у нас. Та знаменитая — 2:0. Здесь, в Москве, выиграли… Перед матчем приезжает на базу тогдашний председатель спорткомитета Машин Юрий Дмитриевич. А разрешалось-то провозить — только два. И вот на таможне нас (я, правда, ничего не вез, нам с Киселевым никто про мохер и не сказал) стали проверять. Первый раз в жизни.
- По наводке?
- Ну конечно. Позже, когда мы встречались с ребятами-моисеевцами, они сказали: у нас-де только официальных стукачей пятеро было — представителей КГБ. А еще сколько скрытых (учтите, там 120 или 140 человек в ансамбле). Но не обманывали, нет, рано или поздно давали…- А вот конфликты с тренерами — ну, как с Гуляевым у вас часто бывали?- У меня принцип в жизни: лучше с умным потерять, чем с дураком найти. До сих пор его придерживаюсь…
А ведь некоторые по дороге уже было размечтались: «Мебель куплю, может, еще и на машину останется…» Потом, конечно, было комсомольское собрание…
- А вы, случаем, не завидуете сегодняшним футболистам, которые успевают за карьеру неплохую копейку заковать — и безо всякого челноченья?
- Нет, не завидую. Наоборот, радуюсь за них. Просто так я воспитан: если человек зарабатывает приличные деньги — порадуйся за него. Дай Бог, пусть еще больше зарабатывает…- Геннадии Олегович, а мне вот что интересно: в те былинные уже шестидесятые-семидесятые всем футболистам платили одинаково?- В «Спартаке» и ставки у всех были одинаковые, и премии — даже для того, кто за пять минут до конца матча на замену вышел. 80 рублей — премиальные за победу. При ставке в 160. Потом уже до 180 повысили.
Эти мне мешали (мы четвертое место заняли). А если их убрать — в тройке будем, я вам гарантирую». На что руководитель спартаковский ему и заявляет: «По-моему, лучше одного тренера поменять, чем девять игроков основного состава». Рекордсмен один был — двенадцать или тринадцать килограммов взял. Еще кто-то — девять. По пять, по шесть брали… Дежурная накачка… (Это он, правда, еще за день до игры приехал. В основном любили прямо в день игры нагрянуть, на установке посидеть. А тот хоть сообразил, накануне пожаловал.) «Ну, ребята, давайте!» — обычные слова.- Почему тяжело? Человек он очень требовательный (а так и должно быть), очень порядочный, а уж специалист — это и говорить не надо… За два с половиной года лишь один раз меня обругал. Опять же из-за Сулаквелидзе. Идет тот самый первый сбор — в январе 80-го. Месяц не тренировался. И вот играем с «Динамо» — 30 апреля в Лужниках. 0:0. И так мне «Спартак» стало жалко… После матча иду, а меня ребята знакомые зовут: «Три дня праздника, ты закончил — поехали с нами.
- Им-то помогали. Выигрываем — он рапортует наверх: «Вот видите, что значит — я съездил в команду». Проиграли — «Ну что ж, я был у них, я все сказал, это они плохие…»
- Что, совсем никакого проку от них не было?
- Из жизни пример. Играем с «Динамо». 65-й, кажется, год.- Рассказать байку? Январь 79-го года. Приезжаем со второй сборной в Америку. Был и Сулаквелидзе — я его еще из Кутаиси взял. Он в ответ: «Вот «Динамо» обыгрываете — квартира будет». Обыгрываем. На следующий день после баньки подходим: «Ну как, Виктор Александрович?» — «Все! Я сказал — значит, будет. Идите тренируйтесь. Ну ладно — тот… Но ты-то как из такой позиции промахнулся?» А я в шутку: «Вот, допустим, я забил — мы проходим дальше. Значит, тренер у нас прежний остается. Вот как, помогали такие накачки?.. Другое дело — первый-то смотровой все одно давали у черта на рогах. Ясно, что откажешься. А второй — жди еще. Сколько сочувствующих… Просто учету не поддается! Конечно, на вас стуканули, что вы столько набрали.- И что в результате?- По два килограмма каждому оставили — остальное конфисковали.
Бесков и говорит: «Я тебя знаю. Как футболиста. Но как работника не знаю. Поэтому я тебя беру на два сбора с испытательным сроком. Они ему: «Ты что делаешь, Сула?» — «Ну как… 120 долларов. Нас — 26 человек. Сколько будет?» Они: «Ты что, дурак? Каждому — 120. Каждому!» А он как подпрыгнет да как завопит: «Аух! Маму вы…у!»
А так сейчас его снимут — мы ведь не выполнили задачу…» А он вдруг начинает мне подмигивать: дверь-то в купе открыта. И в коридоре, Гуляев стоит. Представляешь?! Вот завтра мы выйдем на поле против лучших профессионалов. А когда у нас будет профессиональный футбол?» Он так сурово на меня посмотрел: «Пока я председатель спорткомитета, об этом даже и думать забудьте». Ну и все — забыли.- Эти накачки хоть когда-нибудь помогали? На родину Есенина. Шашлыки, пиво…» А я захожу в раздевалку: «Николай Петрович, все, я приступаю к тренировкам. Дней через двадцать меня можно будет ставить. Ну проверите, конечно, сначала…» И числа 25-го я уже играл. В итоге второе место в том сезоне заняли. А я вошел в «33 лучших». Но… Начинается новый сезон — опять то же самое. В любую команду пойду, если он останется». Кстати, вот так, не сговариваясь, девять человек из основного состава написали заявления. Ну и прослышал об этом «Шахтер» донецкий. Каждый вечер мне звонили. «Ну как? Определился?» Говорю: «Я вам сразу скажу: если тренера этого снимают — остаюсь в «Спартаке»…» Мне из трубки: «Да ты что! С ума сошел?! Мы тебя на шахту устроим, на зарплату Героя Соцтруда. Игр пять-шесть сыграешь, когда вот такая петля будет…» Нет — он молчок. И тогда я решил уйти.
- За что ж вас товарищ Гуляев так невзлюбил?
- Ха, сейчас могу рассказать один эпизод. В 66-м году еще мы проиграли на Кубок кубков «Рапиду». В Москве — 0:0 сыграли, там — 0:1… Проиграли: ты стоишь, а они проходят мимо, морды воротят. Ни полслова…- Потом вы в «Таврии» еще поработали. Давайте уж на прощание какую-нибудь крымскую байку, Геннадий Олегович! Стало быть, на каждый потраченный доллар получается по семьдесят пять рублей! Рокфеллер бы с ума сошел от такой прибыли…Ну и наши ребята на мохер накинулись. Набрали по полной программе. Завтра все решим». На следующий день потренировались, приезжаем к нему. И пожалуйста — смотровые ордера.А закончил я в 74-м из-за Гуляева. Он меня достал все-таки — когда потом пришел еще на три года… Представляешь, в 30 лет — в запас посадил. Даже тренироваться с основным составом не давал.
Вот тогда я как раз в «Шахтер» собрался. Его вызывают из отпуска: «Как же так? Что у вас за команда? Девять человек написали заявления, не сговариваясь…» Причем никакой групповщиной у нас и вправду не пахло — я и перезванивался из тех, кто уходить собирался, только с Рыжим (Рейнгольдом), ему в Одессе тоже бабки сумасшедшие предлагали. А тренер наш, значит, отвечает: «А что? Хотят — пусть уходят. Других наберем.Мне лично тогда уже хотелось быть профессионалом — никто, правда, и не думал, чтобы за границу поехать играть… Была даже такая ситуация. В 63-м меня берет в сборную Бесков.
- Вы сами тренером стали в 78-м. Работали сначала со второй сборной Союза. Успехи были?
- Я хвастать не хочу. Просто назову тех, кто у меня играл: Дасаев, Сулаквелидзе, Чивадзе, Шавло, Романцев, Черенков, Газзаев, Тарханов, Якубик …
- Сулаквелидзе с Чивадзе, я слышал, вы первый вместе поставили?
- Да, и Симоняну, который тогда с первой сборной работал, их пытался порекомендовать. У него-то играли Пригода и Жуликов. А он с помощниками со своими посоветовался — и отвечает: «Да нет, они еще молодые, психика неустойчивая…»
А у Рейнгольда квартиры нет. Обещают все, тянут: «Да, да, сейчас…» И к нам приехал председатель «Спартака» Горьков. Мы к нему с вопросом сразу насчет квартиры. И вот даю установку. Нам первая игра предстояла — против сборной Мексики национальной. Я и говорю: «Ребят, все-таки через океан летели, 120 долларов то не помешают вам?» Ну и пожелал успеха, ушел… Мы садимся с ним подводить итоги. Что делать с крайними защитниками? Ну не тот уровень. Самые слабые позиции… «Константин Иванович, — говорю, — У меня во второй сборной играл один. Он же тренер: «Вот это неправильно. Вот это не делай. А вот это делай…»
- В Эмираты? Это было в 92-м году. Лобановский работал там со сборной, а Юрий Морозов — в одном клубе. И ему потребовался помощник с английским … Вот я и переводил.
И вот 3 января уже 80-го года. Захожу на работу в спорткомитет. И вижу, идет директор высшей школы тренеров Варюшин Вячеслав Васильевич, а с ним мужик какой-то с депутатским значком. «Здорово-здорово, Геш, а мы к тебе… Познакомься, это первый секретарь Ивановского обкома партии. Я тебя рекомендую на должность тренера…» — «Слав, ну какой там тренер! У меня сын грудной. Я никуда не поеду из Москвы…» — «Уй, жалко, условия хорошие, подняли бы…» — «Да нет, никак не могу!»
И сижу, на письма трудящихся отвечаю. Вдруг в полпятого звонок. Дед — Старостин. «Геннадий, мы тут с Константин Иванычем (Константин Ивановым, как он говорил) посоветовались: олимпийская-то сборная на базе «Спартака» — и решили тебя взять помощником. Ты как?» У меня настроение уже совсем другое: «И думать нечего. Я же ваш, спартаковец. Так что — с удовольствием!» — «Машина есть?» — «Есть». — «Садись, в Новогорск езжай. Там он проводит сбор селекционный. Поговори с ним…» Приезжаю. Когда был Никита Палыч Симонян на моем 55-летии, он сказал: Геш, сколько мы с тобой знакомы, сколько ты играл у меня — можешь припомнить конфликт какой-нибудь?» — «Нет». — «Вот и я не могу». Нет, он мне, конечно, вставлял, требовал… Но это понятно.- Помню, один из наших футболистов где-то у Красных ворот договорился с кем-то два шарфа мохеровых передать. И в этот момент его хватают. Дела никакого не завели, конечно. Так, пожурили да отпустили.
По-доброму все, по-хорошему… А потом говорит: «Вопросы есть?» Сидят Яшин, Иванов, Понедельник, Воронин — у них нет вопросов. А я ж молодой, мне все по фигу… Говорю: «У меня вопрос. А игроки, как правило, потом еще раз собираются. Сами. Договаривать то, что тренер им недоговорил: «Я вот здесь так буду действовать, а я здесь так…» И вдруг смотрят — Сулаквелидзе сидит на кресле и пальцы загибает. Вот вы его на первую тренировку вызовете, влюбитесь — и он у вас будет постоянно играть». — «Как фамилия?» — «Сулаквелидзе». — «Что ж ты мне раньше-то не сказал?» — «Ну как я могу вам советовать? Великому тренеру! Вы набрали людей — и вдруг я, неделю с вами проработав, скажу: «Кого вы набрали?». Вот вы меня спросили — я сказал». И тут-то он меня и отчитал: «Ты не молчать должен был — а тревогу бить, мне подсказывать!»
А в итоге так все и получилось. Со следующего сбора Сулаквелидзе стал в команде незаменимым. А у нас с Константином Ивановичем до сих пор замечательные отношения…
- А как вас за границу-то занесло?
- А у Бескова-то вы как потом оказались?- Там так вышло. У меня 10 декабря сын родился. И про Николая Петровича Старостина. И про Никиту Павловича Симоняна. Да про кого угодно! Оговорившись, разумеется: а вот это и вот это, дескать, лучше не пиши … А футболистом Логофет каким был! И чемпионом Союза дважды становился, и кубок трижды завоевывал, и в сборной играл, а уж сколько раз в список «33 лучших футболистов Союза» попадал!
На тренировку приходило по пять-шесть человек. А победы от тебя требуют. Мы даже письма писали президенту — завалили просто: «Обяжите игроков ходить на тренировки! Дайте адреса, сами будем их по домам забирать!» И до чего же там люди на результате помешаны… Выиграли: все эти шейхи обнимают-целуются, поздравляют, руки жмут. А моментов у нас — тьма! Один забей, и все — доехали! И на последних минутах выскакиваю один на один — тогда я хавбека играл. Хлоп — мячик по штанге чиркнул и ушел выше ворот… С лета, правда, бил — не простой был удар.
Интересуюсь: «Что с тобой?» — «Да ничего, все у меня нормально…» — «Ну смотри, если завтра будет столько же — я пересмотрю для тебя нагрузки!» На следующий день — опять высокое давление. «Может, ты пьешь?» — спрашиваю. «Нет-нет-нет, что вы!» — и глаза такие честные-честные. Ну, говорю, все работают в общей группе, а ты остаешься. Скоростно-силовой как дал ему… А давление — страшное. Под 180. День, второй…- Один футболист ко мне как-то подходит: «Базу дайте под свадьбу…» А сезон только начинается — представляешь? Какая тут свадьба?! Я опешил: «Давай, когда перерыв будет — вот тогда и сыграем». Тот подумал-подумал — согласился… А другой перед тренировкой приходит давление мерить. С виду вроде все нормально, запашка нет. Потом в душ захожу — а там перегородочки, меня не видно — и слышу, он говорит другу: «Ну Олегыч дал! Ну чтоб я еще хоть грамм выпил!» На следующий день приходит — что ты думаешь? — нормальное давление …
