Теперь Лиза почти год читает новости на канале ТВС. Она не любит говорить о себе и редко дает интервью. Мало кто знает, что по образованию Лиза — театральный критик. А ее дедушка — знаменитый композитор Константин Листов, автор легендарной «Тачанки».
В НОЧНЫХ КОШМАРАХ МНЕ СНИТСЯ СУФЛЕР
Гражданство: РоссияЕлизавета Листова стала известна в переломный момент раскола НТВ. Ей принадлежит фраза, сказанная в прямом эфире «Антропологии», что НТВ «живет кишками наружу».
Меня потрясло, с какой легкостью вся эта военно-морская культура стала абсолютно родной. Она открывалась мне, как виды на скоростном шоссе из хорошей машины. Город как будто сразу принял меня. Только в Севастополе у меня не было ощущения чужого города, чужих огней…
Это очень здорово, но иногда мне это мешает, от этого иногда мне тяжело общаться снекоторыми людьми. И чаще всего я слышу: «Ты все принимаешь близко к сердцу, относись ко всему легче». А я привыкла по-другому. Мне всегда немного претили фундаментальные науки и сидение в башне из слоновой кости. Серьезная исследовательская работа, погружение в глубокие архивы меня всегда пугали тем, что можно забраться так далеко, что ниточка, которая связывает тебя с внешним миром, порвется и ты не сможешь вернуться. В этом смысле журнал «Искусство кино» был для меня оптимальной формой, чтобы иметь возможность серьезно отнестись к любому пустяку, подумать, поизучать, а потом написать, в то же время не доходя до интегральных схем. Кино, потрясающее хотя бы тем, какого уровня документы были обнародованы. Уникальные пленки, которые сняли сами таганковцы во время эпохального собрания труппы, завершившегося окончательным разрывом Любимова и Губенко. Я уж не говорю о том, как деликатно он сделан. И кто об этом написал? Видимо, написано на роду или где это пишут, не знаю.
— Телевидение и театр все-таки похожи?
— Я бы не стала сравнивать — это совершенно разные вещи. Общее только в публичности оных. Телевидение — безусловно искусство, во всех его проявлениях. Оно живет по законам искусства. Мы об этом забыли отчасти оттого, что у нас, в принципе, нет телевизионной критики. О телевидении пишут только, кто ушел, кто пришел, где какой скандал, у кого сколько денег и какой политической платформы придерживается тот или иной теледеятель. А классических рецензий не пишут.
Вот, например, к юбилею Высоцкого вышла вторая серия фильма Евгения Киселева, сценариста Виктории Дубицкой и режиссера Веры Сторожевой «Таганка с мастером и без». В «Искусстве кино» тогда работал Петр Шепотинник, который уже сделал на РТР «Команду-2» и как раз запускал «Кинескоп» на ТВ-6. Он и привел меня на ТВ. А потом пошло-поехало.
Мне надо было прочитать подводку: «Сегодня деятелю Пупкину исполнилось 75 лет». Я почему-то читаю: «Сегодня деятелю Пупкину исполнилось БЫ». В принципе любую оговорку, мне кажется, можно исправить. Любую, кроме этой «бы».
Сколько было горя и досады по поводу закрытия последней версии «Намедни» Парфенова! Но за весь год существования этой программы кто-нибудь что-нибудь внятное написал о ней, кроме того, что она — «самая стильная»? В архивах остаются только газеты — телевизионная продукция долго не хранится, пленка портится. Значит, через много лет исследователи узнают только, что Леонид Парфенов делал самую стильную программу.
— А в театр и кино по-прежнему ходите?
— Все вытоптано! Многие мои приятели из этой среды звонили и говорили: «Ой, Лизка, у нас тут будет премьера, выставка (или еще что-нибудь), сходи». Говорю, что приду. И дальше следовал вопрос: «Сколько вас будет?». То есть меня звали не из-за меня, а из-за камеры НТВ, которую я приведу с собой. Поэтому я стала отказываться и до сих пор хожу по театрам редко и с тяжелой душой..
— А как в своей работе от новостей кино вы перешли к просто новостям?
— Мне показалось, что я себя исчерпала в теме, которая на телевидении называется словом «культура». У меня возникло вдруг ощущение, что весь мой инструментарий затупился. Мне снится, что я прихожу на эфир, за тридцать секунд до него открываю папку и вижу, что там вместо текстов вырезки из газет, фантики, фотографии — макулатура. — Наверное, вы трудоголик?— В данном случае надо оперировать не понятием «трудоголик», а понятием «ответственность», которая может быть перед работой, домом, родителями.
Почему?
— Я поступила так, как сочла нужным согласно моим собственным представлениям и принципам.
— А как вы прокомментируете то, что сейчас происходит на НТВ?
— Наверное, происходящее закономерно.
И немного смущает, потому что опознание происходит всегда в самый неподходящий момент, например, в магазине за покупкой гигиенических средств. Во-вторых, даже если считать, что слава — это хорошо, все равно один неверный шаг — и твоя слава оборачивается против тебя. Иногда приносят материал за несколько минут до эфира, и нет времени его отсмотреть. Надо принимать решение — либо ставить сразу, либо не ставить вообще.
И обычно мне снится, что я прихожу в студию, а вместо суфлера — огромный экран, как в кинотеатре, и на нем мелкие буквы, буквы, буквы идут, как фашисты на параде. Помимо суфлера у меня есть еще папка, в которой сложены все тексты по порядку — на случай, если суфлер вдруг сломается. Такая же папка у режиссера, редактора титров — у всех. Командировка — это когда ты впахиваешь с утра и до вечера. Чужой город, огни на чужих улицах, какие-то люди идут по своим делам, и ты понимаешь, что стопроцентно не встретишь ни одного знакомого. Хмурое мерзкое утро, холодная гостиница… От этого тоже устаешь. Есть какая-то дурацкая неписаная иерархия, по которой почему-то считается, что ведущий круче корреспондента. Я думаю, это круче только по степени ответственности, которую на себя берешь. Кто бы ни ошибся во время твоего эфира, все равно дурой будет Листова.
— Но ведь у ведущего и славы больше.
— Во-первых, непонятно, хорошо ли это: меня почему-то чаще всего узнают зубные врачи. А когда я иду лечить зуб, мне это совершенно не надо. — Теперь вы ведете новости на ТВС. Но ведь читать новости куда менее интересно, чем ездить по командировкам, разве нет?— Нет, конечно. От корреспондентства тоже можно устать. И если вдруг корреспондент допустил неточность, виноват все равно будет ведущий!
— И у вас бывают ляпы?
— Конечно. Однажды была совершенно идиотская оговорка. Вместо «террористы проходили подготовку в лагерях чеченских боевиков» почему-то прочитала «террористы проходили подготовку в лагерях чеченских беженцев». И поняла, что, если начну извиняться и переговаривать, будет еще хуже. Другая история была, когда я только готовилась стать ведущей, на тракте-репетиции.В данном случае я не воздаю хвалы своему начальнику, просто я до сих пор нахожусь под впечатлением от этой работы. А телевизионных журналистов интересует лишь то, сколько ТВС дадут денег, что об этом говорят акционеры и наемные работники вроде меня. Это и есть наше телевидение в отражении печатных изданий. Не верите? Попробуйте сами придумать что-нибудь спасительное в такой ситуации.
— Наверное, вам все эти оговорки снятся?
— Еще как! Я их называю производственными кошмарами! Сейчас снятся вариации на тему суфлера и моей папки. Суфлер — это экран на камере, размером сорок на сорок сантиметров, где бежит текст, который ты за двадцать минут до этого себе написал. Одно дело — это впечатления в их чистом виде. Другое — все, что приходится преодолеть для того, чтобы эти впечатления получить. Я домашний человек. Дело не в том, что кино стало скучным, спектакли неинтересными, просто я поймала себя на ощущении, что о какой бы премьере я ни рассказывала, у меня получается один и тот же сюжет. Я просто заскучала, и мне захотелось попробовать проанализировать другую форму реальности. — Вы покинули НТВ вместе с командой Киселева.
— Кстати, о родителях. У вас известные родственники. Отчим — журналист Владимир Мукусев, дед — композитор, автор легендарной «Тачанки». Это прибавляет вам ответственности или, скорее, мешает в работе?
— У людей затем и есть фамилии, чтобы передавать их следующим поколениям. Вместе с некоторой долей ответственности. И неважно, ношу я фамилию своего деда Листова или какого-нибудь Пупкина (заранее прошу прощения у всех Пупкиных). Не я эту фамилию прославила — не мне ее позорить.
— Но ваш знаменитый дед оказал какое-то влияние на вас?
— Я провела детство с человеком 1900 года рождения. Соответственно, с присущими тому поколению манерами, взглядом на жизнь, отношением к ней. Вот хотя бы руководитель моего курса Наталья Анатольевна Крымова, один из самых метких театральных критиков и интересный исследователь театра, очень успешно работала на телевидении, и ее телеработы до сих пор вспоминают с удовольствием. Что же до меня, то я совершенно не собиралась идти на телевидение и всячески себя от этого ограждала. На практику в институте я отправилась в журнал «Искусство кино». Здесь замечу, что это серьезный, но в то же время развернутый к широкой публике журнал.
Совершенно точно поняла, что без деда не обошлось, когда поехала в командировку в Севастополь. Дед его просто обожал и очень много мне рассказывал. «Севастополь» — это было слово из моего детского лексикона. Но я в нем никогда не бывала. А когда я работала на НТВ, мне предложили поехать туда в командировку. Я поехала, толком не зная зачем. Приехала на три дня, а осталась на полтора месяца.— Лиза, вы окончили ГИТИС. Как получилось, что театровед оказался на ТВ?— Начнем с того, что я не единственный представитель этого славного цеха, которого постигла такая участь.
