Александр Колкер

Август 19, 2013

Фотография Александр Колкер (photo Alexander Kolker)

День рождения: 28.07.1933 года
Место рождения: Ленинград, Россия
Гражданство: Россия

Откровения эпохального композитора

Александр Наумович Колкер — композитор. В том смысле, что с ним, с его песнями связан огромный отрезок времени нескольких поколений советских людей. И поют они их сегодня за столом, и слушают вне зависимости от того, где в данный момент проживают. Но не все знают, что Александр Наумович — блистательный рассказчик. Разговорить его несложно, и вопросы уже задавать не надо. Главное — не перебивать.

Как узнать Колкера

Слушатель, который любит или не любит наши песни, нашу музыку, наши театральные спектакли, он чаще знает нас по исполнителям… Поэтому сам назову песни, по которым знают Колкера: «Карелия» («Остроконечных елей ресницы…»); «Опять стою на краешке земли…»; «Качает, качает, качает задира ветер фонари над головой…»; «Стоят девчонки…» Песен больше ста, но когда я сажусь за рояль и играю попурри из них, зал всегда поет вместе со мной.

Музыкальная трилогия по произведениям нашего классика Сухово-Кобылина — «Свадьба Кречинского», «Дело» и «Смерть Тарелкина» — идет больше двадцати лет. А недавно ее принял к постановке Малый театр. Еще — «Труффальдино из Бергамо», почти народная комедия (я раз в месяц по разным каналам ее вижу); песни к фильмам «Трое в лодке, не считая собаки», «Хроника пикирующего бомбардировщика», «Волшебная сила искусства» с Аркадием Райкиным…

Ну, довольно хвастать… Неудобно.

Постоянная у них любовь

Все мои лучшие песни спела Мария Пахоменко. И немудрено! Трудно представить, что я эти песни понес, скажем, Пьехе. Выходила такая усталая дама в очках и объявляла: «Гражданин Петров, пырнувший сожительницу Сидорову ножом, приговорен к трем годам лишения свободы.. Танцуем полонез-мазурку!»Так вот Канны…

А международные призы не бывают из чистого золота, особенно в четыре с половиной килограмма.Вот… забавно… В Каннах в 1969 году Маша получила «Нефритовую пластинку» — первую свою международную награду. Мы тогда только еще выходили из нищеты. А у меня была пара популярных песен и сердцебиение. Я ухватился за эту косу и… вот до сих пор не отпускаю.

Нас всегда (впрочем, сейчас уже нет — не тот возраст) друг с другом разводили. Звонили по телефону и сразу в лоб: «А правда, что вы разошлись?» Сначала я говорил: «Ну что вы! У нас семья! У нас все замечательно!» Потом мне надоело. И вот, в час ночи он шмыгнул мимо жены, выскочил на улицу (а жил он на набережной Фонтанки на пятом этаже, и что очень важно — дом без балконов!). Стал ловить машину. И поймал. С этой самой… выдвигающейся люлькой, чтобы провода чинить.

Получали и огромное количество писем. Например: «Муж моей любимой женщины! Я сейчас служу на Севере в армии, но когда выйду на свободу, я приеду и тебе, сука, отрежу шнобель первым делом! Я слышал, что ты бьешь Марию. Смотри у меня! Высылаю свою фотографию. Нас двое здесь — я в шапке, а брат без шапки».

Или: «Дорогая Мария! Я безумно люблю, как вы поете. У вас чистый голос, как ручеек, не то что у Пьехи. Или Пиехи — не знаю, как правильно пишется.- А это кто? — обращает внимание общественник на Кима.- А это мой инструктор!- А вы не могли выбрать инструктора не со сломанной ногой?!

В нашем городе ходят легенды о вашем бескорыстии. Прошу прислать две тысячи рублей. Если это вам сложно, пришлите тысячу, а тысячу будете должны».

Когда приходили алкаши, они попросту пели: «Разговоры да разговоры! Сердце к сердцу тянется!.. Мария, дай треху!»

Моряки какие-то приходили: «Ах вы ночи, матросские ночи!»

Шизофреники, с трясущимися губами: «Люблю Марию! И все!..»

Просто Мария

Встал поперек трамвайных путей и заглох. Все движение застопорилось. Откуда ни возьмись, общественники бегут с повязками, с жезлами.

В конце концов снизошла: «Я видела только одно — всем один букет цветов, а Пахоменко — три».

У меня от сердца отлегло…

В жизни Маша — человек более чем скромный. Косу свою всегда прятала, а тут… У нее не было парикмахера, никого не интересовало, где она возьмет платье, туфли и так далее… В общем, распустила водопадом она свои волосы, вышла и… уже могла не петь.

«Гран-при»! Высшая награда! «Золотой Орфей»! (Само собой, не только и не столько за «водопад волос»! За голос!)

Позвонила Маша в Москву, в министерство: «Ура! «Гран-при» — наш!» Там клерк один отреагировал: «Чего кричишь?! Гран-при, гран-при! А где первая премия?!»

Потом Фурцева хотела оставить этого «Орфея» в министерстве культуры, но Маша отстояла… И вот с 1971 года он стоит здесь, доставляя много неприятностей. На до сих пор бомбардируют вопросами: «Скажите, он правда из чистого золота?»

Я всегда отвечал: «Да! Четыре с половиной кило чистейшего золота! Прошу выставить охрану!»

Я был ненамного старше. У Маши была потрясающая коса — до щиколоток… И абсолютный слух!..

Я в то время на «пыльниках» играл, то есть на танцах. В Мраморном зале. В перерывах между танцевальными отделениями работала выездная сессия суда Василеостровского района. Были бы серьезные осложнения в семье. Кроме того, мне нравится манера пения Марии — искренняя, доверительная, очень русская…Я впервые увидел Машу, когда она была совсем юной.

Поздняя осень. На Маше — модная дубленка… Единственное наше богатство.Мой любимый человек — Ким Рыжов. Друг. Соавтор. А вдруг, не ровен час… Взять одежку с собой на сцену — хохот будет! Пошла так… Спела с блеском, вернулась.- А я ему доверяю!Кое-как завелись, проехали до ближайшего пункта ГАИ. Старший лейтенант тупо смотрит, а общественник начинает объяснять: мол, вот этот маленький, в очках, — ученик… а вот это… вот то, что стоит на костылях… — это инструктор.

Соловьев, сами понимаете, Седой

Не то чтобы я ходил к нему в консерваторию… Он там не преподавал никогда. Но Василий Павлович — глыба песенная. Когда звучит его песня, не надо объявлять, кто композитор — «Подмосковные вечера», «Однополчане»…

Я поднялся на восьмой этаж, подсунул ему костыли (которые он называл — «лыжами»), кое-как спустил его на лифте и усадил на переднее сиденье. Едем. Выехали на Литейный. Тут разворот 180 градусов…

Историй с ним было… Как-то Василий Павлович «недобрал»… Ну, мужчины понимают, что такое «недобрать». И я стал отвечать: «Да! Случилась беда… Вчера оформили развод… И Маша вышла за Кобзона, а я женился на Пьехе!» Пожилой мужик, бывалый шоферюга. Есть?! Есть! Доставай! Открывай-наливай! Не могу, за рулем! Ты что, каждую ночь пьешь с Соловьевым-Седым?!

В общем, приняли по стакану. Я боготворю его, прежде всего, за талант. Судьба сурово с ним обошлась, ногу ему ампутировали…Ким Иванович тогда уже в авторах у Райкина числился, пальто с бобровым воротником носил, на «Волге» с оленем ездил…

Мой друг бесценный

Дирижер приглашает Машу на репетицию. Перед ней в зале сидит какой-то тип — заросший, косой, черный, небритый. Оставить дубленку, выйти к оркестру?.. Вася добрал, захорошел и говорит: теперь выдвигай свою люльку и поднимай меня домой!Дальше — действие в квартире. Жена, Татьяна Давыдовна, нервничает: где Вася, где?! И слышит: в окно (пятый этаж, дом без балконов!) — тук-тук-тук! Раздергивает тяжелые шторы и…Василий Павлович — это Василий Павлович!

Но настал момент, я тоже купил себе автомобиль — черную «Волгу». Теоретически и даже отчасти практически я ездил, но не было прав.

Так вот, Кимуша к тому времени был уже без ноги… И вот звоню ему — со своего пятого на его восьмой этаж: «Умоляю! Хочу прокатиться! Но прав нету! Можешь ли ты сесть рядом — инструктором?» (Ученик может и без прав.) Он говорит: «Радость моя! Ты знаешь, что ядля тебя все сделаю, но ведь я на костылях?»

Мы с ним очень дружили. Не скрою, очень крепко выпивали. По моим подсчетам на логарифмической линейке, Вася с минусовым допуском выпил где-то две с половиной цистерны. За жизнь.У нас дома стоит «Золотой Орфей», который Маша привезла первой на нашу землю с международного фестиваля в Болгарии…Меня, естественно, не выпустили. (Я не мог ехать с женой: а вдруг?!) Сидел в Ленинграде, названивал в министерство культуры: «Как там Пахоменко?» Отвечали: «Мы, к сожалению, не в курсе дела. У нас закончился лимит на телефонные разговоры». Ночью звонил в Варну, приглашал атташе по культурным вопросам: «Как там Маша?» Отвечали: «Мы очень заняты, у нас текучка!» (даже по телефону я ее, абонентшу, видел — дама с халой на голове!).Жизнь продолжается. Жизнь непредсказуема. И этим прекрасна.

Она, вероятно, не пьет продукт пчеловодства прополизат. А вы, вероятно, пьете. Я посещаю все ваши концерты… но это тайна».Или: «Многоуважаемая Мария Леонидовна! Безумно высоко чту ваш талант! Вчера решил купить катер с мотором.

Уф! Дубленка на месте.Следующего объявляют: «Композитор Франсис Лей!» И что вы думаете? Встает этот самый — косой, черный, небритый.Я его считаю своим учителем.

И когда гаишник спросил Кима: «Вы действительно инструктор?!», Ким гаркнул:

-Говорите громче! Я очень плохо слышу!

В этом — весь он.

Лифт вниз не поднимает

Это все было. Это все — жизнь. Это все именно так, а не иначе. «Лифт вниз не поднимает!» — однажды в одесской гостинице «Лондонская», увидел я такую табличку. И понял: эта фраза определяет исторический отрезок, выпавший на мою долю, всю мою жизнь, пуповиной связанную с этим государством, в котором я родился и в котором собираюсь помереть. (Я и книгу-то свою назвал именно так — «Лифт вниз не поднимает!».)

Один прыгает на заднее сиденье:- Ваши права!- Нет, — говорю, — прав. Я — ученик! Телефонный звонок — и мы летим в Стамбуле, Монако, Афины. (Мы с Машей по-прежнему легки на подъем…) Телефонный звонок — и в Малом ставят «Свадьбу Кречинского»…. Я засох бы и заплесневел, если бы было по-другому…

Фотография Александр Колкер (photo Alexander Kolker)